«Я душу никому не продавал, наоборот»: ведущий Шаляпинского фестиваля в Казани Эдуард Трескин раскрыл секрет своей вечной молодости
Лицом Шаляпинского фестиваля в Казани по праву можно назвать народного артиста РТ Эдуарда Трескина, который на протяжении вот уже 15 лет обращается к зрителям с просветительским вступительным словом перед спектаклями и ведет гала-концерты. Казанские любители оперы со стажем, которые знают Трескина и как солиста, обладающего великолепным баритоном, поражаются его творческому долголетию и тому, что с годами он абсолютно не меняется внешне.
Корреспондент «Вечерней Казани» поинтересовалась у 76-летнего артиста, в чем секрет его молодости.
- Эдуард Германович, как вы, выпускник физфака Казанского университета, оказались на оперной сцене?
- Так ведь я учился параллельно в КГУ и в Казанской консерватории! Меня с детства тянуло на сцену, я выступал с трех лет, и в итоге главным делом моей жизни стала музыка, а не физика. Мое первое место работы - Татарская филармония, в штат театра имени Джалиля я поступил в 1976 году, когда мне было 30 лет, выступал на первых Шаляпинских фестивалях. В 1992 году переехал в Чехию, где 18 лет был солистом Пражской государственной оперы и Национального театра. За эти годы объездил с гастролями 94 страны, пел на сценах Великобритании, Германии, Австрии, Венгрии, Румынии, Швейцарии, Хорватии, Норвегии, Польши, Голландии, Италии. Мне даже довелось петь в Антарктиде!
- В Антарктиду-то вас как занесло?
- Пять лет я пел на океанских круизных лайнерах. Попал туда случайно: коллега по Пражской опере Евангелина Колон, которая в 1993 году стала едва ли не первой зарубежной участницей Шаляпинского фестиваля в Казани, заболела и попросила заменить ее в программе. Так я оказался внутри этого очень интересного вида музыкального бизнеса, этой особой касты музыкантов. Из театра не пришлось уходить, удавалось совмещать. Скажем, из Праги лечу в Буэнос-Айрес, оттуда отправляемся в рейс, возвращаюсь и выступаю в театре. В Антарктиде я пел на бразильской полярной станции неаполитанские песни и, кстати, композицию Салиха Сайдашева «Адриатическое море» на татарском языке! Ну а потом арт-программа на лайнерах стала больше клониться в эстраду и мое участие сошло на нет. Но я рад, что у меня был такой опыт.
- Правда ли, что силой своего голоса вы могли разбить люстру?
- Как-то в Праге я выступал в сборном концерте, и, когда в партии Фигаро взял верхнюю ноту соль, вдруг лопнула люстра, и большой кусок хрусталя свалился на пол. Об этом даже пражский журнал написал под заголовком «Эдуард Трескин голосом разбивает люстры!». Была еще подобная ситуация: на званом приеме я пел, аккомпанируя себе на фортепиано, и снова на высокой ноте хозяйская греческая ваза дернулась, соскочила с места и разбилась вдребезги. Но это вовсе не чудеса, а физическое явление - совпадение вибраций. Специально голосом я бить хрусталь не могу, а если бы мог, то зарабатывал этим (хохочет).
- Не скромничайте! В 2021 году на сцене казанского оперного вы исполнили партию Жермона в «Травиате», посвященной вашему 75-летнему юбилею. Не каждый солист рискнул бы взяться за эту сложную партию в таком возрасте...
- Жермона в 75 лет действительно не поет ни один баритон, поскольку эта вердиевская партия высокая, хотя и не такая длинная, как Риголетто. А я еще пел после ковида и его последствий: у меня было 30 процентов поражения легких, а это катастрофа для певца, пришлось долго восстанавливаться. В целом я остался доволен своим исполнением, хотя считаю, что могу это сделать и лучше. Бог даровал мне вокальное долголетие, я пою до сих пор, активно выступаю в Москве в концертных программах. Думаю, мне удается сохранить голос, потому что моя школа пения сборная - казанская и европейская. У меня были великолепные учителя! А пресловутые сырые яйца здесь ни при чем (смеется).
- Зрители поражаются, что с годами вы практически не меняетесь, а становитесь только лучше. Признавайтесь, принимаете «средство Макропулоса»?
- Я не стану шутить насчет Макропулоса, для этого надо прожить хотя бы 100 лет, предпочел бы говорить об эффекте Дориана Грея. Только я душу никому не продавал, наоборот - служу и живу искусством, литературой, эти высшие материи питают и душу, и тело. Понимаете, человек либо замыкается в крохотном мирке бытования, либо живет широко в наполненном культурой мире. Я живу именно так, имею большой круг общения. Еще соблюдаю во всем осознанность и умеренность. 1 апреля мне исполнится 77 лет, последние 47 лет мой вес не меняется и при росте 175 см составляет 70 килограммов.
- Ни один ваш сценический образ не повторяется, в костюмах все продумано до мелочей, от пиджака до бабочки и платка.
- Все благодаря вкусу и стилю моей жены Галины! Святослав Бэлза как-то говорил, что у него 150 бабочек, а у меня собралась коллекция из 200 шелковых галстуков, все они штучные, приобретены в разных странах мира. В день рождения Федора Ивановича Шаляпина в театре по традиции идет «Борис Годунов», и в этот день я всегда выхожу на сцену с гранатовой звездой, которую мне вручили в Чехии за особые заслуги в области искусства. Кстати, имя Шаляпина ведь непосредственно связано с Прагой: здесь он венчался со второй супругой Марией Петцольд в Успенском храме. Много лет спустя мы с женой тоже в нем венчались.
- В 2015 году вы с семьей окончательно перебрались в Москву. По Казани скучаете?
- Казань остается моим главным городом. Я часто приезжаю на родину, обязательно гуляю по центру, где вырос. Мои места силы - это набережные реки Казанки и озера Кабан, университет, улица Кремлевская, Кольцо. В детстве я жил в особняке XIX века на улице Карла Маркса, сейчас он принадлежит музею изо. Конечно, тогда вокруг был совсем другой пейзаж, это была одноэтажная Казань, которая давно уничтожена.
Фото из архива Эдуарда Трескина
